Розничные инвесторы ищут альтернативу банковским депозитам на фоне низких ставок в экономике. Среди инвестиционных инструментов по темпам прироста выделяются два — индивидуальные инвестиционные счета (ИИС) и инвестиционно-накопительные страховые продукты.
Фото: предоставлено Пресс-службой «Рогосстрах Жизнь»
По данным Московской биржи, на начало декабря было открыто 1,5 миллиона ИИС. Рыночная доля страхования жизни, по статистике RAEX, около 25%. О том, какие перспективы у двух сегментов, что привлекательнее для инвестора, а что для экономики в целом, «Российской газете» рассказал генеральный директор СК «Росгосстрах Жизнь» Алексей Руденко.
В чем принципиальная разница между ИИС и инвестиционным страхованием жизни (ИСЖ)?
Алексей Руденко: Пока рано сравнивать эти способы инвестирования с точки зрения абсолютных объемов привлеченных средств. ИИС — это молодой инструмент: за 5 лет его существования совокупный объем портфелей в ИИС достиг около 140 миллиардов рублей. Резервы страховщиков жизни сейчас превышают 1 триллион рублей, большая часть которых — это резервы по ИСЖ. Однако ИСЖ и появилось на 5 лет раньше ИИС.
Фундаментальная качественная разница между этими двумя инструментами — в том,. кто является субъектом инвестиционной деятельности. В ИИС это физическое лицо, в то время как в ИСЖ это страховая компания, которая является институциональным инвестором. Если посмотреть на мировую практику, лидер по развитию прямых инвестиций розничных инвесторов — США. Причин несколько: это один из старейших фондовых рынков, который развивался без перерывов на мировые войны, там огромное количество сертифицированных финансовых консультантов. Около 20% взрослых американцев открывают брокерский счет или становятся клиентами по доверительному управлению (для сравнения в России — менее 2%), и вкладывают деньги в основном в акции. А если посмотреть на американские компании по страхованию жизни, то около 70% активов они держат в долгосрочных облигациях, что делает их крупнейшим держателем корпоративного долга.
Кстати, похожая ситуация складывается и у нас в России: на брокерских ИИС более половины совокупного портфеля — акции (как напрямую, так и через паи ПИФов), в то время как около 70% инвестиционных активов страховщиков жизни — облигации.
Чем объясняется это различие?
Алексей Руденко: Такое распределение ролей не случайно и связано с отличительными особенностями каждого инструмента. ИИС — отличный инструмент для знакомства с фондовым рынком, повышения финансовой грамотности населения. Поэтому здесь высокая доля акций. И вычет первого типа с инвестиций в акции в данном случае выглядит оправданно — ведь при долгосрочном владении рано или поздно вычет будет полностью компенсирован НДФЛ с дивидендов, которые будут платиться по акциям.
А институциональные инвесторы — страховые компании и пенсионные фонды — должны быть источником длинных денег для экономики. Это подтверждается реальной структурой инвестирования: страховщики становятся значимым держателем длинного долга. Как правило, это стратегические инвестиции в противоположность спекулятивным. Страховщики приобретают длинные облигации и держат их до погашения, что способствует стабильности денежного рынка и процентных ставок.
Чтобы оценить, как российские страховщики жизни справляются со своей ролью институциональных инвесторов, достаточно проанализировать доходности, которые компании ежегодно объявляют по результатам инвестиционной деятельности. З: за последние 15 лет эти доходности в среднем на 2-3 процента выше депозитных ставок, а волатильность результатов у страховщиков гораздо ниже, чем у других институционалов — НПФ или облигационных фондов.
Я считаю, что сложившееся органически разделение ролей, когда страховые инвестиционно-накопительные продукты — это продукты с гарантиями, где средства инвестируются в инструменты с фиксированной доходностью, а ИИС — это в первую очередь прямое инвестирование в рынок акций, нужно поддерживать и углублять. Ситуация, при которой несколько инструментов закрывают одну и ту же базовую потребность, порой ведет к нездоровой конкуренции.
Нужны ли страховщикам жизни как институциональным инвесторам дополнительные стимулы?
Алексей Руденко: Да, некоторые вопросы остаются неурегулированными. Например, обязательная «льготная» ставка налога на прибыль на купонный доход по облигациям в размере 15%, являющаяся по факту бременем для тех страховщиков, у которых основным источником дохода является инвестиционный доход.
Другой пример, где нужны изменения, — лимиты на размещение страховых резервов в ценные бумаги, обеспеченные ипотекой или другими кредитами. Сейчас такие бумаги делят единый лимит с корпоративными облигациями, хотя, с точки зрения экономики, — это разные инструменты.
Основной потенциал для развития страхования жизни связан с утилизацией секьюритизированных бумаг и инструментов проектного финансирования. Здесь максимальная синергия с банками — основным каналом продаж страхования жизни, а также максимальный мультипликативный эффект на экономику через строительство жилья, медицинских учреждений и объектов социальной инфраструктуры.
Биржа постоянно рапортует о рекордах по открытым ИИС. Вы сказали об образовательной роли инструмента. Можно ли понять, — сколько счетов открывают новые инвесторы, которые раньше не были знакомы с фондовым рынком?
Алексей Руденко: Статистики на этот счет не видел. Но на практике те, кто выбирает первый тип налогового вычета (возврат 13% с инвестированной суммы до 400 тысяч. рублей.), — это чаще всего новые инвесторы. Опытные же инвесторы предпочтут второй тип вычета (освобождение от налога на полученный инвестиционный доход). Хотя по статистике за 2017 год вычетом второго типа практически никто не воспользовался. Получается, что большая часть инвесторов — новички. И это подтверждает тезис об образовательной функции инструмента.
А нужны ли, на ваш взгляд, еще какие-то меры по стимулированию ИИС?
Алексей Руденко: Нужно уточнить существующие стимулы. ИИС задумывался как способ привлечения сбережений населения на фондовый рынок.
Сейчас люди нередко злоупотребляют предоставленными государством льготами: открывают «пустые» ИИС и вносят на них денежные средства почти через 3 года на короткое время лишь для получения налогового вычета. Наверное, поэтому в прошлом году обсуждалась возможность отказа от вычета первого типа.
Имело бы смысл установить лимиты на максимальный размер инвестиций в разные классы активов в рамках ИИС. Но в противоположность лимитам размещения у страховых компаний важно сделать акцент именно на акции. А размещение в «безрисковые» активы, например, гособлигации или денежные средства, — наоборот, ограничить. Это такие практические шаги, которые можно предпринять по закреплению ролей каждого из инструментов, о чем говорили ранее.
Корректно ли сравнить ИИС и инвестиционно-накопительные страховые инструменты с точки зрения портрета клиента? Есть ли конкуренция между продуктами?
Алексей Руденко: И мы, и коллеги из управляющих компаний находимся в активном поиске этих портретов. В идеальном мире, конечно, это разные профили. У инвестиций в оболочке страхования жизни много особенностей.
Первая — полис страхования жизни имеет особый юридический статус: он не является имуществом, поэтому на него не могут быть обращены судебные взыскания любого рода. Вторая — налоговый режим на сроках пять лет и больше, — уникальное объединение налоговых вычетов сразу двух типов в одном инструменте. Третья и главная — наличие страхового покрытия и возможность адресно и быстро поддержать близких в трудную минуту, чего не может дать ни один другой финансовый инструмент. Причем именно в тот момент, когда деньги семье нужны больше всего, а не через полгода после вступления в права наследования. То есть для некоторых категорий клиентов страхование жизни — оптимальный инструмент управления частью сбережений.
С точки зрения самой конструкции продукта, ИСЖ изначально задумывалось как инструмент перехода от депозита к инвестициям в фондовый рынок. У ИИС примерно та же цель. Но там стимулирование через налоговый вычет, а страховщики жизни пошли по пути гарантии возврата вложенных денег. Клиенту проще согласиться на альтернативный инструмент, когда ему обещают сохранность капитала.
Конечно, с точки зрения базовой потребности диверсифицировать портфель и ИСЖ, и ИИС идут к одной и той же аудитории. Но есть нюансы.
Можно ли ожидать восстановления ИСЖ? Как на динамику сегмента повлияло ужесточение требований регулятора? Привело ли оно к тому, что клиент стал лучше понимать, во что инвестирует?
Алексей Руденко: Конечно, ужесточение регулирования повлияло на замедление сегмента, но было лишь одной из причин. Наблюдаемое падение было вызвано комбинацией факторов.
Вторая причина — активизация конкурентов, — брокеров и управляющих компаний, — которые начали выпускать продукты с защитой капитала с возможностью заработать на динамике фондового рынка.
Третий, вероятно, самый значимый фактор — низкие доходности по ИСЖ по итогам 2018 года, что объясняется спадом на фондовом рынке. Сейчас давление этого фактора на рынок ИСЖ ослабло. Фондовый рынок в 2019 году показал хороший рост, практически все наши стратегии по итогам года с положительной доходностью, а половина из них даже выше 10% годовых.
Зарубежная статистика показывает, что ИСЖ всегда с неким временным лагом следует за динамикой фондового рынка: рынок идет вверх и вслед за ним через некоторое время растет и спрос на инструмент.
Пока можно отметить, что падение продаж ИСЖ замедляется: если во втором квартале прошлого года оно составило 37%, то в третьем — уже 33%, а в четвертом, по нашим оценкам, уже не более 20% (отчетности еще нет). Думаю, что в 2020 году этот сегмент вернется к росту.
По поводу прозрачности. Страхование жизни — это сложный продукт, это всегда нужно иметь в виду, поэтому 100% прозрачность, вероятно, не достижима.
С точки зрения прозрачности здесь правильно сравнивать с альтернативами. Альтернативы — это ноты западных инвестбанков в сегменте private, структурные облигации. Страховщики научились емко на одной странице описывать потребительские свойства продукта, ключевые риски. В этом контексте мне кажется, что рынок ИСЖ сейчас образец прозрачности.
